10 заседание Финансового клуба по теме «Управление чужим имуществом: нужна ли реформа? Часть 2»

28 января 2020 года прошло юбилейное 10 заседание Финансового клуба по теме «Управление чужим имуществом: нужна ли реформа? Часть 2». В дискуссии приняли участие представители юридического сообщества – выдающиеся преподаватели ведущих вузов и известные практикующие юристы из России, Германии и Австрии.

Максим Башкатов (модератор, руководитель направления «Правовое развитие» ЦСР) предложил участникам проанализировать следующие вопросы: природу фидуциарных отношений, проблемы и характер стандарта поведения управляющего и особенности обязательств последнего.

По мнению Дмитрия Дождева (д.ю.н., декан факультета права МВШСЭН), проблема определения природы фидуциарных отношений прежде всего заключается в том, что невозможно определить значение слова «фидуциарный». Право служит стандартизации отношений для обеспечения действия принципа равенства – следовательно, цель стандартизации состоит в ограничении подобной доверительности. Учёный отметил, что проблематика определения фидуциарности приобрела особую актуальность в Англии в середине двадцатого века, именно поэтому в англосаксонских правопорядках уже выработан ряд решений, касающихся защиты потерпевшей стороны, ответственности доверительного управляющего и др. Однако английская модель применима далеко не во всех странах из-за очевидных различий в правовых системах.

Илья Зикун (старший эксперт направления «Правовое развитие» ЦСР), отметил, что фидуциарность имеет различное толкование в зарубежных правопорядках. Так, в Германии доверие является одним из атрибутов юридического факта, который имеет значение для решения вопроса о том, была ли действительной притворная сделка. Напротив, в Англии фидуциарность относится к правоотношению в целом, что породило возникновение, например, повышенного стандарта поведения и особых обязанностей управляющего, различное распределение бремени доказывания, которые отсутствуют в Германии. В российском праве вопрос о существовании фидуциарной собственности не ставится в виду того, что отсутствует переход титула (права собственности) от учредителя доверительного управления к управляющему.

Сергей Будылин (советник Адвокатского бюро «Бартолиус») полагает, что ключевая особенность доверительного управления заключается не в наличии доверительных отношений между сторонами, а в передаче собственности другому лицу с определенной степенью дискреции и обязанностями. В частности, по английскому праву фидуциарий обязан действовать разумно и проявлять лояльность. Тем не менее, наличие фидуциарных отношений привносит изменения в стандарт поведения управляющего. Добросовестность в указанном случае отличается от той, которая существует в договорном праве, поскольку управляющий обязан заботится об интересах собственника.

Несколько иной точки зрения придерживается Иван Махалин (начальник отдела департамента стратегического развития финансового рынка Банка России) – он полагает, что для определения правового статуса фидуциарного собственника необходимо провести сравнение с положением заёмщика по кредитному договору, а именно, с положением должника, который несёт обязательства по достижению определённого результата. Поскольку обязательства последнего чётко определены, у него отсутствует какая-либо доля усмотрения, в то время как управляющий обладает большой степенью дискреции, сопряженной с обязанностью управления полученным имуществом.

Александр Шмагин (адвокат Адвокатского бюро «Дерра, Мейер и партнеры» (Берлин)) также отметил то, что фидуциарность заключается в наличии более широких полномочий, при этом количество таких полномочий зависит от нескольких факторов: переданы ли они все или только часть, степень доверия между сторонами, цель передачи имущества в доверительное управления и др.

Впрочем, часть спикеров придерживается той позиции, что нельзя говорить ни о каком универсальном стандарте поведения управляющего и фидуциарности. Так, по мнению Рустема Мифтахутдинова (к.ю.н., доцент кафедры предпринимательского и корпоративного права МГЮА им. О.Е. Кутафина), на практике между сторонами всегда выбирается индивидуальный стандарт поведения, применимый лишь к данным отношениям. С ним солидарен и Флориан Хайндлер (доцент, профессор факультета права Венского университета им. Зигмунда Фрейда), который утверждает, что стандарты поведения управляющего обсуждать не имеет смысла ввиду того, что отсутствует объективная возможность предусмотреть все жизненные ситуации. При этом в Австрии существует обязанность управляющего именно в силу закона действовать «активно», то есть предпринимать всевозможные действия для исполнения принятых на себя обязательств.

Риммой Чичакян (старший эксперт направления «Правовое развитие» ЦСР) было отмечено, что обязанности управляющего проявлять заботливость и соблюдать лояльность охватываются статьей 2026 ФГК, в соответствии с которой фидуциарный собственник несет личную ответственность за ошибки, которые он совершает при исполнении своих обязанностей, а также статьей 2027 ФГК, согласно которой рассматривается возможность замены фидуциарного собственника, когда «фидуциарный собственник не выполняет своих обязанностей или ставит под угрозу интересы бенефициара». С учетом summa divisio французская судебная практика будет руководствоваться выбором между обязательством по приложению усилий и обязательством по достижению результата.

Мурат Акуев (партнер Cleary Gottlieb Steen & Hamilton LLC) полагает, что стандарт поведения управляющего должен быть для всех одинаковым, и если были соблюдены все процедуры, предписываемые подобным стандартом, тогда считается, что доверительный управляющий выполнил свои обязанности. С ним согласна и Юлия Соломахина (партнер Cleary Gottlieb Steen & Hamilton LLC), которая отметила, что особенность фидуциарных отношений состоит в том, что учредитель траста сам не знает в чем заключается его интерес, если он смог бы сформулировать его, то нужно было бы говорить о договоре поручения.

Наконец, Сергеем Ильиным (к.ю.н., преподаватель кафедры практической юриспруденции МГЮА им. О.Е. Кутафина) была предложена концепция, в соответствии с которой стандарт поведения доверительного управляющего включает в себя несколько уровней: базовый стандарт, разрабатываемый саморегулируемыми организациями, который предписывает минимальные требования к действиям управляющего, и другие стандарты, относящиеся к различным сферам профессиональной деятельности лиц.

Во второй части дискуссии Максимом Башкатовым было предложено обсудить структуру ответственности доверительного управляющего: возможно ли установить презумпцию вины управляющего или возложить на него ответственность без доказывания причинно-следственной связи и факта возникновения убытков.

Дмитрий Дождев считает, что ввиду специфики фидуциарной обязанности доверительный собственник не должен отвечать за возникшие убытки, но при этом отвечает за возможное неполучение дохода, из чего следует, что ответственность управляющего строится по модели деликта (в частности, потому, что стандарт исполнения управляющего неизвестен). В Австрии, как было отмечено Флорианом Хайндлером, так же действует режим деликтной ответственности, при этом, поскольку обычно управляющий является экспертом, стандарт будет повышенным.

По мнению Сергея Будылина, доказывать как наличие причинно-следственной связи, так и вины необходимо: степень вины будет отличаться в зависимости от того, какая именно обязанность была нарушена, например, если управляющий не действовал разумно, то в таком случае будет неосторожное правонарушение. Вместе с тем, в странах англосаксонского права используются несколько иные принципы: в Америке применяется «правило разумного суждения», в соответствии с которым необходимо проверять соблюдал ли проверяющий процедуры, а не содержательность его действий.

Как было указано Александром Шмагиным, в Германии преобладает иной подход: ответственность будет зависит от того, на каких условиях был заключён договор доверительного управления. Наряду с этим, немецкими судами уделяется особое внимание вопросу бремени доказывания, тщательно оцениваются представленные доказательства сторон.