Российский рынок труда

КАКОВ «ФИРМЕННЫЙ ЗНАК» ОТЕЧЕСТВЕННОГО РЫНКА ТРУДА, ЧТО ЭТОТ «ЗНАК» ОЗНАЧАЕТ, НУЖНО ЛИ РЕФОРМИРОВАТЬ РЫНОК ТРУДА И КАКОВЫ ЕГО ОСНОВНЫЕ «БОЛЯЧКИ»? – НА ЭТИ И ДРУГИЕ ВОПРОСЫ ОТВЕЧАЕТ НОВЫЙ СОВМЕСТНЫЙ ДОКЛАД ЦСР И НИУ ВШЭ.

Эксперты в совместном докладе ЦСР и НИУ ВШЭ проанализировали рынок труда за все годы существования РФ. В докладе «Российский рынок труда: тенденции, институты, структурные изменения» подробно, с цифрами и графиками, разбираются основные тенденции занятости, безработицы и заработной платы, институты рынка труда, за них «отвечающие», различные структурные аспекты занятости, динамика соотношения производительности труда и заработной платы, реакция рынка на кризисы последних лет, эволюция неравенства и ряд других сюжетов. Любопытно, что именно анализ экономических кризисов, которые уже не раз случались с нами за 26 лет, позволил экспертам уловить интересные тенденции и получить множество важных фактов для размышления.

По мнению авторов доклада, за прошедшие два десятилетия в России сложилась специфическая модель рынка труда. И она, надо сказать, сильно отличается от того, что можно считать «нормой» в развитых странах. Наша ключевая особенность состоит в том, что приспособление рынка труда к колебаниям экономической конъюнктуры происходит, главным образом, за счет изменений стоимости труда, а не за счет изменений в занятости и безработице (в развитых странах, как правило, наоборот).

Иными словами, когда в других странах случается экономический кризис, политики и экономисты с ужасом смотрят, как падает занятость и вследствие этого растут показатели безработицы. В России ничего подобного не случается – здесь режут, задерживают и даже не выплачивают зарплаты, но не пытаются увольнять. И такая ситуация характерна в целом, хотя и с модификациями, для всего постсоветского периода, несмотря на разные этапы становления рынка труда и меняющийся со временем набор приспособительных инструментов.

Первый этап – это пресловутые 90-е (1991-1998 гг.), время глубокой трансформационной рецессии. Второй – тучные нулевые (1999-2008 гг.), когда ситуация на рынке труда стала быстро улучшаться. Третий этап начался с глубокого экономического кризиса, разразившегося во второй половине 2008 г., и включает новый кризис 2015 года.

Точно проанализировать все то, что произошло на рынке труда после 2015 года, эксперты пока не берутся – для них конечные результаты этого, четвертого этапа, пока не вполне ясны. Сам этап еще не завершился и для анализа нужны дополнительные данные, которые появятся позже.

Но и в нынешней ситуации эксперты выявили ряд общих черт, характерных для всех этапов эволюции рынка труда. К примеру, это «стабильная занятость, невысокая безработица». В плохие времена занятость почти не снижается, а в хорошие – почти не растет. Авторы подробно, с графиками и цифрами, показывают слабую чувствительность занятости к колебаниям в объемах производства и называют ее фактически главной функциональной особенностью российской модели рынка труда, и даже ее «фирменным знаком». Примечательно, кстати, что уровень занятости у нас не намного ниже, чем в Скандинавских странах - абсолютных и недосягаемых лидерах по занятости населения, и выше, чем в большинстве других. И даже в худшие времена глубоких экономических спадов безработица у нас не демонстрировала никаких признаков «катастрофического» роста.

Но у формулы «стабильно высокая занятость-низкая безработица» есть своя цена, это - сильные колебания в заработной плате.

Но это значит, что она у нас – гибкая. По динамике заработной платы можно проследить все шоки, с которыми сталкивалась российская экономика. Именно заработная плата брала на себя все «удары судьбы» - практически мгновенно реагировала на любые, даже незначительные изменения в рыночных условиях. А вот численность занятых сохраняла по отношению к этим изменениям изрядный «иммунитет». В любом стандартном учебнике по макроэкономике предполагается, что картина должна быть прямо обратной.

Высокая степень «пластичности» заработной платы - ключевое макроэкономическое преимущество сложившейся модели. В докладе авторы подробно разбирают не только плюсы, но и минусы такой специфической модели.

Но что «направляет» рынок труда на «особый российский путь»? Особая загадочность души? Конечно, нет! Это институты рынка труда, которые формировались как рациональные реакции на конкретные вызовы и в итоге сложились в определенную и устойчивую конфигурацию. Они взаимодополняют друг друга, образуя слаженный механизм. Авторы доклада разбирают его внутреннее устройство, показывая связи между отдельными институтами.

Относительной стабильности (точнее, сильной инерции в динамике занятости) помогает и трудовое законодательство – одно из самых жестких в Европе. Но у нас, по мнению авторов доклада, формальная жесткость, предусматриваемая законом, может еще больше усиливаться экстралегальным (подумайте, какой сложный термин приходится применять в данном случае, и насколько данные действия осложняют жизнь бизнесу!) административным вмешательством и избирательным использованием контрольно-надзорных процедур. И это еще больше повышает риски для фирм и вносит дополнительную неопределенность в их деятельность. «Парадокс» в том, что издержки и риски бизнеса в конечном счете перекладываются на работников.

Зато «устройство» заработной платы мало ограничивает её гибкость. Величины МРОТ и пособий по безработице определяют нижний порог оплаты и он у нас оказывается крайне низким. Это означает, что в кризисных ситуациях заработная плата входит в режим «свободного падения», не встречая на этом пути особых препятствий. А наличие значительной переменной составляющей (в виде разного рода премий и бонусов) делает её гибкой и вверх, и вниз. Такие выплаты при возможности легко добавляются, а при необходимости так же легко снимаются. При этом в отличие от целого ряда стран с развитой рыночной экономикой, профсоюзы и коллективные договора в России де факто не играют существенной роли в зарплатообразовании.

Такая модель создает проблему так называемых «работающих бедных», поскольку сохраняет низкооплачиваемые рабочие места и стимулирует неформальную занятость. Но всё это является частью цены за высокую занятость – низкую безработицу.

В долгосрочной перспективе эксперты рекомендуют рассмотреть возможность возврата к системе обязательного страхования от безработицы - бюджетная модель поддержки безработных не в состоянии обеспечить связь между прошлыми заработками человека и размером пособия. Однако такой переход имеет свои риски и должен быть тщательно продуман и исследован.

Авторы доклада с особым вниманием анализируют экономические кризисы и реакцию на них рынка труда, отмечая, что каждый раз все ждут «сюрприза», что вот сейчас рынок труда поведет себя иначе, чем раньше, и мы увидим сильное падение занятости в сочетании с взрывным ростом безработицы. Но в целом пока обходилось без сюрпризов, кардинальных изменений в механизме функционирования рынка труда кризисы пока не вызывали. Хотя какие-то особенности и были.

Общий вывод состоит в том, что сложившаяся в российских условиях специфическая модель рынка труда является достаточно гибкой. В зависимости от природы шоков она амортизирует их различными способами. И даже сейчас видно, что в кризис 2015-2016 гг. она прошла очередную «проверку» на прочность и подтвердила свою действенность. «Преемственность» в поведении рынка объясняется тем, что его институты в этот период в главном не менялись.

Эксперты проанализировали меняющуюся конфигурацию рабочей силы с точки зрения возраста. В докладе отмечаются два серьезных вызова: сокращение численности занятых к 2030 году, которое будет особенно заметным среди 20-30-летних.Возможное повышение пенсионного возраста проблему сокращения молодых когорт никак не решает, а резервы для потенциального увеличения занятости в старших возрастах ограничены. Авторы оговаривают, что не могут сегодня оценить перспективный спрос на труд работников старших возрастов через 10-15 лет, но предполагают, что он может оказаться недостаточным и это будет создавать проблемы.

И здесь на первый план выходит тема «человеческого капитала» - авторы подчеркивают: для того, чтобы производительность труда с возрастом не снижалась слишком рано, инвестиции в человеческий капитал должны быть значительными и непрерывными на протяжении всего периода трудовой жизни. Это в первую очередь относится к работниками старше 45 лет, которых работодатели часто встречают не распростертыми объятьями.

Одна из глав доклада – «Неформальный сектор в России: тенденции, профиль, следствия для благосостояния». Тема для нашей экономики крайне актуальная, и авторы попытались её подробно проанализировать. Они отмечают, что обсуждение этой проблемы не имеет смысла без четкого определения этого явления. В противном случае мы можем говорить об очень разных вещах, что сегодня и происходит. Например, неформальность не во всех случаях означает уход от налогов. Не удивительно, что разные определения ведут к разным оценкам, которые соответственно лежат в широком интервале от 15 до 30% от всех занятых. Более точная привязка к определению Международной организации труда дает оценку в 15%, что ниже, чем в странах Восточной и Центральной Европы. Авторы подчеркивают, что неформальная занятость играет и позитивную роль – она во многом является субститутом безработицы и ее силовая ликвидация чревата ростом безработицы и снижением уровня занятости. При столкновении с дилеммой «неформальная занятость или безработица» едва ли следует делать однозначный выбор в пользу последней. В любом случае так называемая «легализация» неформальной занятости никак не решает проблему низкой производительности, которая является одной из ключевых на пути достижения устойчивого экономического роста.

Тогда как быть с неформальной занятостью? По мнению экспертов, для ограничения неформальности в первую очередь необходимо системное совершенствование институциональной среды и повышение качества регулирования. Нужно снижать разного рода административные барьеры, облегчая вход в бизнес, стимулируя создание новых и расширение действующих предприятий. Только через интенсивное создание формальных рабочих мест можно остановить рост числа неформальных.

Динамике создания и ликвидации формальных рабочих мест – то есть процессу «созидательного разрушения» - посвящен специальный раздел.

Новые формальные рабочие места создаются медленно, ликвидируется больше, чем создается, а если и создаются, то преимущественно в неторгуемых отраслях.

В докладе также подробно анализируются две серьезные и во многом болезненные темы - соотношение производительности труда и реальной заработной платы, а также занятость и заработная плата в бюджетном секторе. Между строк можно прочесть, что эксперты фактически задаются вопросом, а выполнимы ли в принципе «майские указы»? Но проблема не только в достижении поставленной планки, но и в долговременной устойчивости такой системы. Хотя бы потому, что повышение заработных плат автоматически сдвигает вверх среднюю региональную заработную плату. И получается, что данный механизм потенциально вводит циклическую гонку заработных плат: повышение оплаты труда в бюджетном секторе до среднего регионального уровня повышает и сам этот уровень, и подталкивает вверх альтернативную заработную плату. А вслед за этом снова появляется необходимость повышения заработной платы бюджетников. И так - до бесконечности.

Эксперты уверены, что для ликвидации проблемы недоплаты работникам бюджетного сектора по отношению к небюджетникам необходимо так изменить институциональные механизмы образования зарплаты (наряду с возможным увеличением финансирования образования и здравоохранения), чтобы автоматически поддерживать межсекторный паритет в оплате труда. В конечном счете, такой проблемы (недоплаты бюджетникам) почти нигде в мире нет, а, значит, есть полезный опыт, как её решать.

В целом, авторы доклада признают, что они не собирались представить исчерпывающий комплекс мер по решению всех проблем на рынке труда. Задачи были другие - во-первых, запустить дискуссию «о диагнозе», а во-вторых, показать, что основные способы лечения лежат вне рынка труда как такового. Потому что для начала надо решить множество куда более общих вопросов – к примеру, -- как повысить эффективность государственного регулирования в целом, как улучшить бизнес-климат, создать надежный механизм защиты прав собственности, разобраться с корпоративным управлением, демографической и миграционной политикой и т.д.

Но надо ли сейчас начинать менять модель рынка труда? И на этот вопрос авторы доклада отвечают диалектически - необходимости в масштабной реформе сейчас нет, важнее избавится от избыточного и непрогнозируемого регулирования, избирательного и часто шизофренического правоприменения. Это и дешевле, и эффективнее других реформаторских начинаний. Хотя и этот путь не является простым.

С полным текстом доклада можно ознакомиться здесь: